Отсчет [litres] - Дженнифер Арментроут

Дэймон поднял голову. В узкой прорези глаз его зрачки походили на безупречные бриллианты, прикованные к движениям его руки. Все внутри меня напряглось, когда его пальцы придвинулись опасно близко к краю полотенца. Каждый раз, когда он медленно проходился по ткани, мой пульс подскакивал до небес. Мой взгляд жадно прошел по его широким скулам, а потом задержался на его совершенных губах.

Его рука замерла на узле, который я сделала на полотенце, его взгляд встретился с моим.

– Если не хочешь, мы не будем этого делать, – сказал он.

– Знаю.

– Я, правда, покупал презервативы, не предполагая, что это произойдет сегодня ночью.

Я усмехнулась.

– Так… ты не был чрезмерно самоуверенным?

– Я всегда чрезмерно самоуверен. – Он наклонился, нежно целуя меня. – Но не слишком ли это много на данный момент? Я не хочу…

Я заставила его замолчать, скользнув рукой к поясу его брюк, просунув под него пальцы.

– Ты прекрасен. Я хочу этого, с тобой. Это не слишком много.

Он шумно вдохнул.

– Боже, я надеялся, что ты так скажешь. Я просто ужасен.

Я слабо улыбнулась.

– Нет. Просто ты – пижон.

– О? Правда? – Он снова пленил мой рот, потом с легким шлепком притянул меня обратно. – Просто пижон?

– Да.

Я задохнулась. Моя спина изогнулась, когда он передвинул руку ниже, а потом вернулся к узлу.

– Хорошо. Ты больше чем просто пижон.

Он гортанно усмехнулся.

– Так и думал.

Его дыхание возле моих припухших губ было теплым, но обжигающе горячим, когда он прокладывал путь вниз по моей шее. Он поцеловал меня туда, где на моем горле бился пульс. Я закрыла глаза, накрытая новой волной счастливых ощущений. Это было нужно мне – это было нужно нам. Несколько мгновений нормальной жизни, только я и он, вместе, как мы должны были быть.

Он целовал меня, пока его пальцы распутывали узел на полотенце. И вот оно соскользнуло с меня, и я вздрогнула, почувствовав дуновение прохладного воздуха на своей обнаженной коже. Он что-то пробормотал на своем певучем языке, языке, который мне хотелось понять, потому что его слова звучали красиво.

Когда он приподнялся, его взгляд скользнул по моему телу, опаляя меня изнутри. Очертания его фигуры расплывались в слабом беловатом свете.

– Ты красивая.

Я подумала о своей спине.

– Каждой своей частичкой, – добавил он, словно читал мои мысли.

Может, и читал, потому что когда я притянула его ближе за пояс его брюк, он с радостью прильнул своим телом к моему. Обнаженная грудь к обнаженной груди. Мои руки запутались в его волосах, и я обернула ноги вокруг его бедер.

Он сделал резкий вдох.

– Ты сводишь меня с ума.

– И ты меня тоже, – прохрипела я, вжимаясь в него бедрами.

Мышцы на его плечах напряглись, и он издал глубокий стон. Когда он скользнул рукой между нами, его челюсти были сжаты, линия рта напряжена. Ловкие пальцы успокоили меня за секунду, но от этого перехватило дыхание, я почувствовала глубину…

Вдруг, разрушая момент, яркий желтый свет затопил комнату.

Дэймон отпрянул от меня так быстро, что движение воздуха растрепало мои волосы. Он рванулся к окну и приоткрыл небольшую щель между шторами. Быстро придя в себя, я нащупала на кровати полотенце и, завернувшись в него, вскочила с кровати, хватая пистолет.

Ужас поднялся к моему горлу. Они уже нашли нас? Я повернулась туда, где он стоял, все еще сжимая вокруг себя полотенце. Моя рука дрожала так сильно, что пистолет ходил в ней ходуном.

Дэймон глубоко вздохнул.

– Это просто фары, какой-то осел выезжает с парковки с дальним светом.

Позволив шторе опуститься на место, он обернулся.

– Вот и все.

Моя рука сжалась на пистолете.

– Фары?

Его взгляд упал на то, что я держала.

– Да, это все, Энни Оукли[17].

Казалось, что пистолет приклеился к моей руке. Мое сердце все еще лихорадочно колотилось от ужаса, и этот страх не хотел уходить. С поразительной ясностью до меня дошло, что это и есть теперь наша жизнь: входить в режим обороны и паники каждый раз, когда свет фар проникнет через окно или кто-то постучит в нашу дверь или когда незнакомец приблизится к нам на улице.

Так и было.

Моей первой реакцией на фары было схватить пистолет и приготовиться стрелять – стрелять, чтобы убить, если необходимо.

– Кэт?..

Я потрясла головой. Огонь переместился из моего живота в горло. Слезы жгли глаза. Так много мыслей обрушилось на мой мозг. Грудь сжало, ледяные пальцы паники сдавили легкие. Дрожь прокатилась по позвоночнику. Четыре месяца я не позволяла себе рассыпаться.

В одно мгновение Дэймон оказался передо мной, нежно и осторожно разжав мои пальцы, он вынул пистолет из моих рук и опустил его на ночной столик.

– Эй, – прошептал он, обхватив мои щеки обеими руками. – Эй, все в порядке. Все хорошо. Здесь нет никого, кроме нас. Мы в порядке.

Я знала это, но то было нечто большее, нежели фары в ночи. Это было все вместе, все, что копилось во мне четыре месяца, когда от меня абсолютно ничего не зависело – ни то, что происходило с моей жизнью, ни то, что происходило с моим телом. На меня навалилось все сразу – жалящий страх, который никогда не ослабевал, ужас, с которым я просыпалась каждый день, осмотры, стрессовые тесты. Боль от скальпеля и ужас от того, что приходилось видеть то, как умирают измененные люди. Все это прорвалось во мне. Рискованный побег, когда я стреляла в людей – настоящих, живых людей, у которых были семьи и их собственная жизнь, – ия знала, что убила по меньшей мере одного из них. Его кровь забрызгала все мое лицо.

А еще был Блейк.

– Поговори со мной, – взмолился Дэймон. Его изумрудные глаза были полны беспокойства. – Ну же, Котенок, скажи мне, что происходит.

Повернув голову, я закрыла глаза. Я хотела быть сильной. Снова и снова я говорила себе, что должна быть сильной, но не могла оставить все в прошлом.

– Эй, – мягко сказал он. – Посмотри на меня.

Я держала глаза закрытыми, зная, что, если посмотрю на него, шарик, который был так переполнен и так слабо перевязан, разорвется. Я разрушалась изнутри и не хотела, чтобы он это видел.

Но потом он повернул мое лицо к себе, поцеловал веки моих закрытых глаз и сказал:

– Все в порядке. Что бы ты ни чувствовала сейчас, это нормально. Я понимаю тебя, Кэт. Я здесь ради тебя, только ради тебя. Все в порядке.

Шарик разорвался, и стена моего самообладания рухнула.

Мое сердце чуть не разорвалось, когда первая слезинка скатилась по ее щеке и безнадежное, хриплое рыдание сорвалось с ее губ.